Есть такие художники, которые предпочитают поступиться художественным ради высказывания. Политического ли, философского ли, а может просто сиюминутно-бытового. Что-то им такое очень остро требуется сказать, что кино на выходе норовит перерасти в кич и агитку.
Есть другие художники, для которых искусство — первично в такой высшей степени, что зритель вообще перестаёт понимать, что происходит на экране, ибо очевидных хотя бы для автора целей и смыслов у происходящего просто нет. Красота в чистом виде, переходящая в самолюбование.
Но есть и художники, не то которых в детстве слишком много били по рукам за излишнее самолюбование, не то которые столько уж раз обжигались на молоке, что теперь любой авторский голос громче шёпота почитают за повод досадливо поморщиться. Такие художники очень удобны — права не качают, снимают что угодно и со знаком качества, с любовью работают на площадке, а любые пожелания продюсеров записывают в специальную книжечку.
Такой режиссёр нынче Владимир Хотиненко. Ему можно доверить всё — самую ужасную трагедию, самый безумный фарс — снимет всё так, что хоть из титров убирай — тишайший, но незаменимый человек, который мухи не обидит, и даже проклятых фашистов снимет так, что добрейшие же люди, хоть и фашисты.
Эта хотиненковская манера при всём её удобстве для продюсера плоха тем, что в итоге именно этому автору доверяют то, что в умелых руках могло бы превратиться в бомбу, а не хочется. Потому что продюсерам нужны деньги, а не проблемы. Так уже было с теми же «72 метрами», снятыми по михалковскому патентованному рецепту глубокого погружения. Могло получиться громкое, пронзительное высказывание про гибель «Курска», получился красивый пшик. Зато с гарантией красивый. А пшики у нас разве кого-то беспокоят?
«Поп» тоже, при всём своём долгострое и зоопарке разносторонне заинтересованных «смотрящих» точно так же мог стать бомбой, точно так же по причине фамилии в титрах — не стал.
Пока зритель слушает диалог с мухой, диалог с деревенским евреем и даже недолгий диалог с красноармейцем, он видит одни голые образы и наслаждается, но стоит этим образам как-то начать взаимодействовать, в особенности — с реалиями подступившей из ниоткуда войны, тут же начинает выясняться, что режиссёр Хотитенко по заведённой привычке говорит по сценарию «а», но тут же уводит камеру в сторону, чтобы не дай бог что-нибудь не заострить, чтобы не дай бог не стать хоть на какую-то позицию. Чтобы не сказать «бэ».
Доходит до смешного — даже абсолютно бесспорные позиции вроде расстрела девушки, тех же немцев или сцен с полицаями, которые испокон веков с завязанными глазами умеют снимать и монтировать на любом «Партизанфильме», у Хотиненко тут же превращаются в тялигентские метания с перебивками про дохлую корову. Осталось где-нибудь вставить про «тварь ли я дрожащая», хотя у Достоевского старушку всё-таки эффектно топором, у Хотиненко же эта сцена выглядела бы так: студент подходит к бабушке, кланяется, ЗТМ, осеняя себя крестным знамением, студент в косоворотке уходит на профсоюзное собрание.
Говоря «а», автор так упорствует в неупотреблении согласной «бэ», что в итоге весь его кинотекст начинает состоять из букв «а» с неизменной интонацией блаженного, такой, знаете, пасторальный альманах без связок между сценами. Какие немцы, какие красные, тут что ни полицай — то жертва обстоятельств и кающийся грешник, что ни нквдшник — то герой войны, а что ни немец — то непременно православный и вообще мятущийся царский офицер. Так что когда в финале полёт голубей сопровождает «Бони М», в зале начинает гулять уже просто откровенный смех.
Потому что это никакая не военная драма о разрывающемся меж трёх огней священнике, а вполне типовая деревенская видовая история о жизни деревенских батюшек, с курями, детьми по лавкам и поездками на велосипеде по району. А партизаны, комиссары, пленные, немцы, полицаи и прочие сюжетные чудеса — ну так на то они и чудеса.
Фильм хорош тогда и только тогда, когда он начинает жить своей отдельной, независящей от авторов жизнью. Мы видим лишь персональное море и танцующих у него людей, которым ха-ра-шо. Не потому, что так захотелось режиссёру или так прописано в нарочито датированном сценарии, а потому что так захотелось талантливо снятому фильму. Они же не люди, а призраки. Призраки не боятся завтра и не жалеют о вчера. И нам так завидно, что хоть плачь. Вот они точно — никакой не ещё один кирпич в стене.
Отзывы: [15]
И пусть вас не смущает откровенно эротический подтекст фильма и обилие обнажёнки — по сравнению с фокусами Шерон Стоун, навеки смутившими детское сознание, это выглядит как штукарство уличного фокусника. Фильм напоминает тот дом, где живёт семья Мур-Нисон: изящный, просторный, гордящийся каждой неповторимой деталью, но при этом совершенно искусственный и рациональный, выдающий холодный расчёт архитектора. Формально Эгоян не отступил от французского оригинала почти ни на шаг, но утерял европейскую интимность.
Фильм представляется настолько квинтэссенцией коэновского стиля и мышления, что проникнуть в это герметичное пространство, да ещё и отгороженное чуждыми культурой и религией, кажется поначалу почти невозможным. Но братья ведь вовсе не садисты, они прекрасно знают, когда игра надоедает — и, как уже было сказано, ловко раздают оплеухи особо зарвавшимся, а тем, кто честно с интересом смотрел, раскрывают все тайны своего розыгрыша. И они оказываются, как в старом анекдоте про евреев, проще простого.
Отзывы: [4]
Ну, да, вырезанная почка — это «жостко». А конфискованная квартира? А потерянная работа? А угнанный у таксиста-бомбилы автомобиль? Да чаще всего это хуже, чем почка. Это где-то лёгкое, а для кого-то и сердце. Мы живём в долг, и никого не интересует «как» или «зачем». Никого не интересует, чем именно мы занимаемся. Да хоть грабьте. Но деньги — в кассу. И ничего уже не изменить. Мы все вросли в это социальное тело, называемое государством. И нас рано или поздно из него вырежут. Может быть, и за долги.
Отзывы: [19]
Апрельский прокат в этом году неведомой прихотью прокатчика оказался богаче марта, ожидаемых фильмов в нём не два, а целых четыре, что на фоне затянувшегося безрыбья представляется просто-таки киноманским пиршеством, переходящим в форменное обжорство. Начнётся же месяц по маленькой, на ход ноги выпуская в прокат целый зоопарк средне- и узкопрокатников. И лишь потом пойдёт в ход тяжёлая артиллерия, переходящая в моральный геноцид.
Завершилась целая эпоха в кино — «жирные нулевые». Продолжаем исследовать ретроспективу кино двухтысячных, точки роста и тупиковые ветви, возникновение новых имён и жанров, возрождение, триумф и провал отечественного кино, «кризис римейков» голливудского. История мирового и отечественного кинематографа в именах и названиях, часть вторая посвящена середине прошедшего десятилетия, золотому веку российских блокбастеров и закату некогда самых кассовых жанров заокеаноского кино.
Перед нами вовсе не слёзовыжимательная драма и даже не завуалированный соцреализм вроде «Столкновения», суть которого — показать, какие мы, мол, все взаимосвязанные и подставь другую щёку. Это вполне бытовая, камерная и даже клаустрофобическая история про мятущегося Паттинсона, мятущегося Купера, железобетонного Броснана и одну маленькую девочку-художницу. Им даже и разговоры-то не совсем нужны для выстраивания внутри себя комбинаторики треугольников и дуэтов, сопоставлений и противопоставлений.
Отзывы: [31]
Стичеобразный дракончик оказался не только мимими, но и вполне себе огого. Потому что финальная аэрокосмическая битва почти догнала мощи самого Кэмерона, а это, знаете, само по себе серьёзная заявка. В итоге же мультфильм берёт скорее своей сдержанностью. Да, овец можно и побольше, а вот драконов, полётов, аморов, подростков, викингов, шуток, отцов-детей и красивых закатов — отмерили на этот раз в самую тютельку, не вызывая пресыщения и раздражения. И только ценители теорий заговоров заметят подвох.
Отзывы: [35]
Спасибо, что нашли время поучаствовать в нашей новой экшен-комедии. Говорите, сценарий не смешной? Но у нас же есть Вы! Считаете, что это не роль для серьёзного актёра? Сыграйте так, чтоб зал засмеялся, а на худой конец мы Вам рубашечку смешную подкинем. Кто ж от этого проиграет? Считаете, зритель? А Вы улыбнитесь ему, мистер Батлер, так ласково и доверительно. Да, конечно, Вы сможете засунуть Анистон в багажник — отличная идея! Даже странно, что Вы стали актёром, а не сценаристом.
Отзывы: [9]
